«Давайте вспомним про войну»
Решение об эвакуации Большого театра в Куйбышев было принято на самом высоком уровне - в Государственном Комитете Обороны. Оно датировано 13 октября 1941 года и подписано Сталиным. В Куйбышев отправились все звезды оперы и балета – все единственные и все неповторимые. В их числе Владимир Владимирович Кудряшов.
Он служил артистом балета с первого до последнего дня пребывания театра в запасной столице - с октября 1941-го по июль 1943 года. А всего отдал Большому театру четверть века своей необыкновенной биографии. 28 июня 2020 года ему исполнилось 97 лет.
Из воспоминаний Владимира Владимировича:
ЭВАКУАЦИЯ
«14 октября 1941 года нас вызвали в Большой театр. Всю труппу - оркестр, балет, оперу. И сказали: послезавтра, в 11 утра, явиться на Казанский вокзал. Театр по распоряжению товарища Сталина эвакуируется в Куйбышев. Все необходимое собрать в один чемоданчик. Выступила балерина Лепешинская, она уже была знаменитая и пользовалась симпатией Сталина. Она сказала: «Я спросила товарища Сталина, что будет с Большим театром?» И он ответил: «Артистов Большого театра на фронт не брать. Они нам понадобятся после победы над Германией»
ТРЯПОЧНОЕ ОБЩЕЖИТИЕ
В Куйбышеве нас отвезли в тридцать вторую школу и поселили на втором этаже в классной комнате. Уже были подготовлены деревянные топчаны. Простынка, подушечка, одеяло. Солдатское, но теплое. Классные комнаты, площадью примерно тридцать квадратных метров, были разделены веревочными перегородками, на которых висели занавески. Таких «тряпочных» комнат в каждом помещении было порядка восемнадцати. В нашей комнате поселились артисты балета, одни мужчины. И вот так мы прожили двадцать два месяца, почти два года, до июля 1943–го, когда наша эвакуация закончилась.
ДЕНЬ АРТИСТА
Утром мы вставали в восемь – половину девятого. Что могли, завтракали. И минут сорок, пешочком, шли от 32-й школы, от улицы Полевой, до театра. Он размещался на площади Куйбышева, главной площади города, в здании с колоннами. Большая площадь, очень красивая, с памятником Куйбышеву. Сначала у нас было два урока у балетного станка. Потом обед. Кстати, буфет для артистов был бесплатный. Затем репетиция. Где-то с двух и до пяти. После репетиции дожидался вечернего спектакля, который в Куйбышеве всегда начинался в 19.30. В спектаклях я обычно был занят два-три раза в неделю. А в остальные вечера, когда было холодно, стоял в гардеробе, принимал пальто. Потому что не хватало гардеробщиков. И мы, молодые артисты, помогали. Куйбышев в это время фактически стал запасной столицей страны. Сюда были эвакуированы члены правительства, иностранные посольства, промышленные предприятия, редакции центральных газет. И все стремились побывать на спектаклях Большого театра. Поэтому мы принимали в гардероб и меховые шубы, и поношенные пальто, и много-много шинелей. Потому что на каждом спектакле были военные.
Поначалу в Куйбышеве шли концерты оркестра, а солисты исполняли отрывки из опер. Но все это было без грима и костюмов. Потому что поезд из Москвы с декорациями и реквизитом попал под бомбежку. Многое пришлось восстанавливать. Первым полноценным спектаклем Большого театра на куйбышевской сцене была опера «Иван Сусанин». Я танцевал там во втором акте. На балу у польского короля Сигизмунда исполнял сольные партии – краковяк и мазурку. «Иван Сусанин» шел несколько дней подряд. Потом балет «Бахчисарайский фонтан», опера «Травиата», балет «Лебединое озеро». Еще помню, что перед началом каждого спектакля исполнялся «Интернационал». «Интернационал» был тогда официальным гимном нашей страны. Его исполнял оркестр Большого театра. Весь зал вставал и пел.
Никаких жалоб на трудности быта у нас не было. Мы все понимали, что идет война. Люди занимались своим трудом. Была вера. Была абсолютная уверенность в том, что мы победим. Мы слушали радио, слушали сводки военные. В каждом классе, где мы жили, был репродуктор. Такая черная тарелка с голосом Левитана.
Самое тяжелое, что я вспоминаю, – это ночная зимняя дорога из театра. Минус сорок, метель. И вот мы после спектакля, держась друг за друга, чтобы не упасть, бредем из последних сил. А путь неблизкий – летом, в хорошую погоду, идти минут сорок. А тут темно, абсолютно ничего не видно, и обжигающий ветер, сбивающий с ног. С целью защиты от налетов немецкой авиации затемнение было полное. Но Куйбышев, слава Богу, ни разу не бомбили.
ТАНЕЦ СО СЛЕЗАМИ НА ГЛАЗАХ
Помимо основных спектаклей, мы провели в Куйбышеве очень много так называемых шефских спектаклей и концертов. На предприятиях, в госпиталях и школах. Почти восемьдесят лет прошло, но и сейчас мне тяжело вспоминать наши выступления в госпиталях. Русский танец, я помню, танцевал с партнершей в госпитале для больных с ампутированными конечностями. Там, где Маресьев лечился. Маленькая комнатка, пианино, совсем нет места для танца. И сидят бойцы – 25-30 человек. У кого-то рук нет, у кого-то – ног. Аплодировать не все могли. Но улыбались, кивали. Хотелось подойти, подбодрить их. Но нас предупредили: не надо вступать в разговоры, их это только расстроит. Или выступление в другом госпитале. Многие солдаты с повязками на глазах. Оперу-то они слушают, а как нам танцевать перед ними?
У нас в зале висел транспарант: «Большой театр – фронту». За время пребывания в Куйбышеве наш театр перечислил миллионы рублей в Фонд обороны, отправил сотни посылок на фронт. На деньги Большого театра, заработанные в эвакуации, были построены несколько самолетов и танков. Горжусь тем, что здесь был и мой вклад.
МЕДАЛЬ ЗА ВЗЯТИЕ БЕРЛИНА
3 мая 1945 года я танцевал у Рейхстага, над которым уже развевалось Знамя Победы. Накануне меня вызвали к начальству, и заведующий балетной труппой Сергей Владимирович Шашкин говорит: «Завтра шефская бригада отправляется в Берлин, вас включили в состав бригады, дело очень ответственное». На самолете в Берлин летели Марк Бернес, Лидия Русланова, Клавдия Шульженко, актеры Петр Алейников и Сергей Филиппов. Из Большого театра – бас Максим Михайлов и одна балетная пара – я с Сусанной Звягиной. Принимали нас очень тепло. Метрах в тридцати от Рейхстага свели два грузовика кузов к кузову с открытыми бортами, постелили ковры. Мы с Сусанной танцевали «Русский танец». Солдат и офицеров было даже не сотни, а тысячи. После концерта командующий восьмой гвардейской армии, которая заставила капитулировать берлинский гарнизон, генерал-полковник Василий Иванович Чуйков жал нам руки и даже памятные медали вручил. В театре потом ребята смеялись: «Володь, за что медаль? Ты что – воевал что ль? Ты же вроде все время с нами был?» Я говорю: «Воевал. Один день. В Берлине».
СПАСИБО, КУЙБЫШЕВ
Я обязательно должен сказать большое человеческое спасибо. Народу Куйбышева, людям Самары. Нам, артистам Большого театра, здесь помогали, нас поддерживали, к нам проявляли внимание и заботу. Нас звали в гости, угощали, чем могли. К нам приходили после спектаклей и благодарили. Причем просто незнакомые люди. Удивительная душевная щедрость, доброжелательность и интеллигентность были свойственны самарцам. И я всегда им буду благодарен. К сожалению, моих коллег по Большому театру уже никого нет в живых, но не сомневаюсь, что они бы присоединились к моим словам благодарности.»
(Родина, 2020, N 11 ; Свежая газета. Культура, 2020, 04 ноября.)